Бизнес сквозь мутное стекло: как подросток начала 90-х зарабатывал на сдаче стеклотары

Сегодня очень трудно представить подростка из интеллигентной семьи среднего достатка, который промозглым зимним субботним утром, навьюченный огромным старым дедушкиным рыбацким рюкзаком, добровольно будет выстаивать внушительную очередь где-то на задворках магазина, чтобы сдать накопившиеся за неделю стеклянные бутылки. Лично меня сейчас вообще ставит в тупик вопрос: где можно сдать бутылки или банки? А главное – зачем? В 1991-м же, для двенадцатилетнего меня это был основной способ разжиться неплохими деньгами на самые разные доступные развлечения. С родителями был чёткий и конкретный уговор: я прошу у них деньги только в случае необходимости, а те самые пресловутые «карманные» складываются из выручки от сдачи бутылок. Возможно, сейчас это звучит дико, но тогда это было вполне естественным обстоятельством жизни. Такими были наши "Святые 90-е".

Стеклянные бутылки из-под молока, кефира, лимонада, пива, вина, водки, а также банки самой разной ёмкости, в которых продавались сметана, майонез, компоты и соленья, были крепкой конвертируемой валютой. Их не выбрасывали, хранили на балконах и даже дарили друг другу. В знаменитой песне «Ява» невероятно популярной тогда группы «Сектор Газа» лирическому герою, который мечтал о мотоцикле, крупно повезло:

Мой папаша был хронический алкаш,
Но, на счастье, на него напала блажь.
Он в квартире все бутылки пособрал
И на пару тысяч он посуду сдал.

Собственно, за счёт этих денег и был куплен мотоцикл сыну.

Экономическая часть

Экономическая подоплёка этих кажущихся сейчас нелепыми товарно-денежных отношений была вполне прозаична. В СССР существовало понятие «залоговая стоимость стеклянной тары». В переводе на человеческий это означало следующее: пол-литра лимонада стоили копеек 25-30 и в эту стоимость входили 12 копеек, в которые оценивалась бутылка. Бутылку можно было вернуть производителю (читай – государству) и получить эти деньги назад. То же самое касалось всех напитков и продуктов, которые продавались в стеклянной таре.

Но тут была и своя «табель о рангах». Меньше всего котировались бутылки из-под шампанского – их почти никогда нельзя было сдать. Вторым нерентабельным продуктом были двухсотграммовые банки из-под майонеза. Они стоили всего 3 копейки, и часто их приходилось выбрасывать прямо у пункта приёма, потому что не хватало тары. Зато эти банки повсеместно использовались для сдачи анализов мочи в поликлиниках.

В то время бутылки были стандартизированные, одинаковые. И стоили тоже одинаково.

Лимонад, 0,5 литра – 12 копеек
Пиво, 0,5 литра – 20 копеек
Вино, 0,7 литра – 17 копеек
Водка, 0,5 литра – 20 копеек
Шампанское, 0,75 литра – 10 копеек
Молоко/кефир, 0,5 литра – 15 копеек
Молоко/кефир, 1 литр – 20 копеек
Банка, 1 литр – 10 копеек
Банка, 3 литра – 40 копеек

Цены на бутылки устанавливались не просто так, а чуть ли не специальным постановлением Совета Министров СССР!

Банки объёмом от 1 литра не сдавались и не выбрасывались, в них осенью «закатывали» различные соленья. Для «неликвидных» бутылок из-под шампанского находчивый русский народ нашёл другое применение – их использовали как копилки, в них складывали десятикопеечные монеты, которые как раз по диаметру совпадали с горлышком. Доверха набитая монетами такая бутылка содержала в себе около 3000 монет (300 рублей — две средних зарплаты инженера).

Для сравнения: хлеб в зависимости от сорта и объёма стоил 12-25 копеек, килограмм варёной колбасы (в среднем) – 2,5 рубля, мороженое крем-брюле — 15 копеек, а пломбир — 20.

Средства «производства»

Конечно, «зайти» в этот бизнес, как и в большинство других, было возможно, лишь обладая некоторым инвентарём.

Во-первых, необходимо было удобное и ёмкое нечто, в чём весь этот массив бутылок и банок нужно было переносить. Я выпросил у деда его старый, видавший виды, потрёпанный, огромный рыбацкий рюкзак, в который мог поместиться и я сам. Сейчас не смогу сказать, сколько он весил, когда я набивал его под завязку «товаром», но помню, что это было очень тяжело.

Во-вторых, лучше всего было не носить эту тяжесть на себе (иногда я с трудом мог даже приподнять этот рюкзак), а на чём-нибудь везти. Зимой я использовал санки, а вот в летнее время было сложнее. Иногда приходилось ходить в два захода, иногда получалось приспособить для этих целей велосипед, кто-то договаривался с товарищами и ходил вместе. Способы были разные.

В-третьих, самое дурацкое: стеклянные ёмкости не принимали, если на них оставались этикетки. Их приходилось отмывать, используя хозяйственное мыло и тряпки, а иногда в ход шла даже наждачная бумага. Также причиной для отказа в приёме были сколы на горлышках бутылок, которые появлялись, если их неаккуратно открывали.

Бизнес-процесс

Как я уже писал выше, пункты приёма стеклотары находились во всяких мрачных местах: на задних дворах продуктовых магазинов, в основном. Там всегда жутко воняло, было грязно, да и контингент оставлял желать лучшего. Минимум за полчаса до открытия «точки» уже образовывалась очередь, состоящая, в том числе, из огромного количества похмельных местных алкашей, скинувшихся пустой тарой для «продолжения банкета». Многие смывали этикетки прямо на месте, в окрестных лужах.

Вполне распространены были случаи продажи мест в очереди, как в наше время в дни начала продаж новых айфонов у салонов связи. Один мой приятель зарабатывал на том, что приходил с большим ведром, наполненным водой, и отмывал этикетки за часть выручки.

Частенько бывало так, что в пункте приёма не было пустой тары: слишком быстро закончилась или не успели вывезти набитые стеклом ящики и привезти новые. В таком случае приходилось перемещаться в другую «точку», а бывало, что и возвращаться домой без денег.

Приёмщики (а чаще – приёмщицы) посуды – суровые, потрёпанные жизнью люди, не внимающие никаким сантиментам, если у твоего «товара» оставались следы клея от этикетки или были сколы на горлышке. Именно поэтому очень важным был процесс сортировки бутылок ещё дома. Довольно скоро я научился, мельком взглянув, определять, подойдёт ли бутылка для сдачи или это «неликвид».

Суть бизнеса

Какое-то время потолкавшись на этом рынке с тем объёмом «товара», который успевала накапливать моя немногочисленная семья (родители и мы с сестрой), я понял, что есть несколько вариантов развития и расширения моего бизнеса.

Напомню, что суть моей сделки с родителями была в следующем: я избавлял квартиру от хлама и не просил у них карманные деньги в обмен на то, что забирал всю «выручку» себе.

Затем я понял, что у многих знакомых и родственников дома (в основном, на балконах) ещё с давних пор хранятся огромные запасы «товара». Ох, уж эта странная и необъяснимая советская традиция превращать балконы в склады никому не нужных вещей! Я начал договариваться с такими людьми о том, что я беру на себя задачу сдать эти бутылки за половину «выручки». Желающих было много.

Примерно через полгода после старта моей деятельности у меня сложились отличные деловые отношения с сотрудницей одного из пунктов приёма. Мы договорились о том, что она оставляет специально для меня часть тары, в которую складировались бутылки, а я привожу ей трёх-четырёх таких же мальчишек, как я, с большим количеством стекла, и она принимает нас мимо очереди со служебного входа. С пацанов я брал небольшую комиссию (20%), а её выгода была в том, что она за короткое время забивала весь склад и спокойно вывешивала проржавленную табличку «Тары нет» на вход и весь день со спокойной совестью ничего больше не делала.

Итог

Иногда, даже находясь в незнакомых городах, я обращаю внимание на странные атмосферные места — пустующие здания и непонятные подвалы. Интуиция меня редко подводит, часто оказывается, что лет 30 назад здесь действительно был пункт приёма стеклотары.

И пусть описанное выше сейчас может выглядеть жутко, смешно, нелепо, унизительно, но для многих моих сверстников подобный «бизнес» был авантюрой, приключением, как со страниц любимых нами пиратских романов.

А потом я выращивал и продавал клубнику (привет, Грудинин!), торговал кроссовками, набирал и распечатывал тексты на домашнем компьютере. Но это уже были немного другие, не советские, 90-е…